***Оказаться одной в тёмной комнате, не понимая, что произошло, было безумно страшно. Голоса не было, чтобы позвать кого-то. Казалось, что сейчас из мрака появится мёртвая сестра, и вновь ударит. Будет не больно, а лишь сердце сожмётся от ужаса. Пальцы едва шевелились, а всё тело ломало. Пищащие аппараты смутно напомнили о том, что в подвале их не должно быть. Возможно, это сон. Возможно, я умерла и сейчас была в ином мире, где нет опасности. Не знала. Не понимала ничего, только тянущую боль и страх. Когда воды отошли, меня ударили снова. А потом темно, слишком темно, чтобы верить во что-то.
Сбоку от меня дверь распахнулась, и я зажмурилась от страха. Несколько голосов и меня щупали, что-то проверяли, а я пыталась не дышать. Пусть лучше умру, но не дам отцу снова смеяться надо мной. Нет… никогда… потеряла всё…
– Мари, – до моих волос дотронулись, и я испуганно открыла глаза.
Этого не могло быть. Это шутка, нелепая и страшная шутка надо мной. Но лицо Рикардо, странное и отчего-то незнакомое. Он как будто постарел, морщинок стало больше, а глаза остались прежними. Это был он, и в то же время человек, которого думала, никогда не увижу, и простилась с ним.
– Ты… это ты. Ты должен уйти… они убьют тебя… прошу, уходи, – прошептала ему.
– Тише, всё закончилось. Ты в больнице, три дня назад ты подарила мне двух дочерей, – с улыбкой ответил он.
– Двух? Дочь… одна…
– Нет, милая. Двух. Они близнецы. Сильные и крепкие, как будешь готова встретиться с ними, скажи, – он гладил меня по голове, а в моих глазах скопились слёзы, и я рассмеялась. Словно с ума сошла. Так страшно и одновременно хорошо внутри.
– Ну, тише. Тише, любовь моя, тише, – он обнял, забравшись на кровать, и качал в своих руках. Как раньше, оберегая от всего на свете. За ним было так уютно и спокойно, от этого ещё громче разревелась.
– Ты назвал меня Мари, – сквозь слёзы прошептала я.
– Да, Мари, не Анна. Потому что желанная. Мною.
– Но… как же? – Поняла голову на него.
– Питер рассказал всё. Ему тоже досталось от Романа, но больше волноваться не о чем. Они в тюрьме. Твой отец… его барон застрелил, а сестра и он сейчас в Ирландии. Весь табор проверяют, и сегодня я получил бумагу, где сказано, что ты жива. Мари Сальварес, ставшая моей женой, и носящая теперь иную фамилию, принадлежит мне. Навсегда.
– Застрелил? Он умер? – Переспросила его.
– Да, – Рикардо отпустил меня, и поднялся с постели.
– Я должна плакать, да? Сейчас должна горевать о смерти отца, но… я ужасный человек, ненавижу его, и прощаю. За всё. За нелюбовь. За жестокость. И, наверное, так будет лучше для всех. Я не знаю… не понимаю ничего. Почему ты здесь? – Охрипшим голосом произнесла.
– А где нужно быть, Мари? – Искренне удивился он.
– Софи сказала, что ты забыл обо мне, и не увидел разницы. Мы похожи, и я не виню тебя за это. Мы слишком похожи, чтобы нас отличать. Ты был счастлив с ней, ждал ребёнка, готовил комнату, и тебе бы его отдали на время. А потом убили, потому что слишком любили Софи, – отвернулась, вспоминая все фотографии, которые показывала сестра, все её слова и повторение фраз Рикардо, подаренные ей. Боль. Именно ту боль и разбитое сердце переживала вновь.
– Это всё глупости, Мари. Да, поначалу думал, что это ты. Гормоны и пытался как-то сблизиться вновь. Но сама жизнь не дала мне этого сделать. Я был в неведении, потому что не знал о том, что вас двое. А потом думал, что любовь прошла. Изводил себя, ощущая пустоту в сердце. А ночами просыпался в поту, словно сердце рвалось к тебе, хотя разум не принимал этого. Нет, никаких чувств к Софи я не испытывал. Даже отголосков. Но всё встало на свои места, когда узнал о том, что не ты это, милая моя, – он заставил меня повернуть голову к нему.
– Любовь бывает одна. Я полюбил тебя не за внешность, а за то, чем ты наполнена. Светом. Добротой. Нежностью. И нашёл отличие в вас. Любимые глаза я ни с чем не спутаю. И сердце не обмануть никогда. Только тебя я люблю, и не понимаю, почему ты не поделилась со мной этим. Возможно, тогда я бы предпринял что-то раньше. Я хочу знать, как так получилось, что ты оказалась в их руках.
– В тот день мы болтали с Мили, и я заметила задержку. Слишком долгую, чтобы ждать. Вызвала курьера и сделала тесты на беременность. Хотела устроить сюрприз, и вышла на террасу, обдумывая это, уже не помню точно, что произошло. Но голова заболела, и всё стало тёмным. А потом, – замолчала, не желая воспроизводить, и сделать живым прошлое, но Рикардо дотронулся до моей руки, лежащей на покрывале, словно поддерживал. И это придало силы вспоминать.
– Когда открыла глаза, то была в ужасе. Ведь на меня смотрела Софи. Я похоронила её, как и все, кто знал о нас. Я простилась с ней, а она была там. В какой-то машине. Меня связали, и заклеили рот, а она улыбалась, держа в руках мои тесты на беременность. Поначалу не верила в это, снова провалилась в темноту. Казалось, что сон. Самый страшный сон, и я сейчас открою глаза и увижу тебя. Глаза я открыла, но вот был иной человек. Отец. Пыталась умолять, обещать всё что угодно, даже воровать для них. Прости за эти слова, но я была в панике. Нет. Он ударил меня, чтобы замолчала, и так было всё это время. Мне вкалывали что-то, и я спала. А в период бодрствования меня кормили, или оставляли только воду, и приезжала Софи. Рассказывала про тебя, и про то, как ты счастлив. Насколько я не нужна тебе, и показала на свой живот. Она заставила меня поверить, что беременна тоже, как я. Отец говорил, что держат меня, дабы я поскорее родила. Ребёнка продадут, а меня отправят в сексуальное рабство. Софи же будет наконец-то на своём месте. Она сможет расплатиться с долгами, а я выполнила свою часть игры. Я подготовила почву для её возвращения. Они так и предполагали. Это было их планом. Найти мне богатого мужа, продать, чтобы была возможность у Софи снова жить. Никто бы ни о чём не догадался, – облизала пересохшие губы, и из глаз снова полились слёзы. Ведь я любила свою семью, ненавидела и любила. А сейчас уже ничего. Совсем ничего не осталось. Они окончательно вырвали эти чувства из сердца.
